Отрывок из книги Пола Кюглера «Вторжения в Немыслимое»
Одним из наиболее важных вкладов Юнга в западную историю субъекта было его осознание того, что в рамках личности имеет место не один, но два субъекта, что в те годы (1920ые) представлялось радикальной новой идеей. Юнг считал эго сознательным субъектом и артикулировал свою мысль о второй, более первичной психологической структуре, которая бы включала в себя сознательное и бессознательное измерения психики. Этого высшего другого субъекта Юнг назвал самостью. Эго в его отношении к самости занимает такое же положение, какое соответствует роли субъекта по отношению к дискурсу в случае критической теории. И поскольку картезианский субъект уступил своё онтологическое первенство языку, так и эго уступило своё первенство самости.
Самость была концептуализирована как инстанция, находящаяся в рамках психики и превосходящая эго, направляющая личность к взрослению и завершенности. Стремясь к репрезентации целостности психики, самость функционирует как само-регулирующееся образование, внутренняя система самопомощи. И хотя Юнг рассматривал самость ответственной за психическую целостность, создание личных ценностей, самоутверждение и индивидуацию, он, тем не менее, также признавал, что концепция самости является теоретическим домыслом:
«На данный момент я не обнаружил никакого устойчивого определенного центра в бессознательном, и я не верю, что такой центр может существовать. Я верю, что то, что я называю Самостью, является идеальным центром… мечтой о целостности» .
Юнгианская концепция самости лежит между модернистским понятием субъекта и пост-модернистским понятием дискурса или, возможно, бытием языка у Хайдеггера. И хотя своеобразное понятие самости отличается от того, что из себя представляет модернистский «субъект», оно всё равно несёт на себе ряд его характеристик: привилегированное положение, стремление к целостности, значение единства и исключительной идентичности.
